В. Панкратов "Слово и время"

Дивишься драгоценности нашего языка: что ни звук, то и подарок: 
все зернисто, крупно, как сам жемчуг, и, право, иное названье 
еще драгоценней самой вещи.

                                                                                            Н. Гоголь.

Мария Жукова, Аркадий Гайдар, Михаил Шестериков, Александр Плотников, Петр Еремеев, Николай Рачков. Этими писателями по праву гордятся арзамасцы. Однако есть большая когорта наших земляков, имена которых не так часто на слуху, но и они внесли свой неоценимый вклад в литературу, прославляя наш город и край.

Летописцы

Русское слово в Арзамасском крае, населяемом прежде мордовскими племенами, широко зазвучало после того, как в 1552 году войско Московского государства во главе с молодым государем Иваном Васильевичем IV шло через эти земли брать Казань. А письменность принесли в Арзамас монахи Свято-Троицкой обители, направленные сюда для крещения мордвы и становления первого в этой местности Спасского мужского монастыря. Позднее появились и свои летописцы.

В книге «Исторические сведения о городе Арзамасе» читаем: «Среди жителей Арзамаса с давних пор были лица, интересовавшиеся прошлым своего родного города. Некоторые из них даже записывали слышанное. Так в начале XVIII столетия арзамасский купец Шлейков, на основании устных рассказов, составил историю Арзамаса, которая в рукописи дошла до торгового человека Мерлушкина, жившего в конце XVIII столетия. Будучи, по своему времени, человеком начитанным и интересуясь историей Арзамаса, Мерлушкин составил целую летопись, для которой воспользовался сочинением князя Хилкова «Ядро Российской Империи», вышеупомянутой рукописью Шлейкова и устными рассказами старожилов: арзамасских купцов Плотникова и Синицына, крестьянина Нижне-Ломовского уезда Ивана Суслова и какого-то Никиты. Летопись Мерлушкина интересовала в Арзамасе многих, с нее делались списки, которые переписчиками искажали прибавлениями от себя и толкованиями по своему».

Щегольков упоминает и Александр Васильевич Терещенко, преподавателя Московского университета, археолога, этнографа и писателя,  в 1840-х годах гостившего в Арзамасе у своего друга помещика Н. Стобеуса.  Автор фундаментального труда «Быт русского народа»; естественно, Терещенко обратил внимание на летопись Мерлушкина, и на основании ее написал «Заметки об Арзамасе», напечатанные в «Современнике» и отдельной книжкой.

Да и сам Николай Михайлович Щегольков, перу которого принадлежит несколько книг, тоже  входит в когорту арзамасских летописцев, и сегодня многие исследователи старины глубокой широко пользуются трудами этого неутомимого мужа, снискавшего уважение, как у современников, так и у потомков.

К сожалению, очень редко упоминается работа А. Орешникова «Из прошлого Арзамаса». А ведь именно в ней описано, как арзамасцы пришли посмотреть на схваченного Пугачева, которого везли на казнь в Москву: «Клетка с Емельяном Пугачевым стояла во дворе дома купца Сулимова. Чуть не все жители пребывали тогда на этом дворе… Рассказывают, что приплелась какая-то старая барыня, и захотела она Емельяна пожурить за «душегубство». Страшно взглянул на нее Пугачев, звякнул кандалами, и бедную старуху вынесли замертво».

В числе летописцев надлежит также вспомнить священника Николая Василевича Лузина, автора «Писем из Выездной Слободы», опубликовавшего в «Нижегородских ведомостях» историю села; Ивана Николаевича Четыркина, представившего описание Алексеевской общины и житие иеросхимонаха Иоанна, основателя Саровской пустыни, уроженца села Красное; да и самого иеросхимонаха Иоанна - его перу принадлежит сказание об основании Саровской пустыни, где он, в частности, говорит об арзамасском посадском человеке Иване Васильевиче Масленкове, который был «в разуме зело искусен и по премногу разсудителен и во всем полезен, паче-же в духовных»; священника Ильинской церкви Андрея Ястребского (впоследствии архимандрита Макария) и священника Виктора Лавровского, написавших сказания о честном и животворящем кресте Господнем, находящемся в церкви Илии пророка; игумена Афанасия,  автора «Описания Высокогорской пустыни»; купцов Дмитрия Ивановича и Сергея Васильевича Скоблиных, оставивших  после себя записки об Арзамасе; строителя Высокогорской пустыни иеромонаха Милентия, составившего увесистый том о своем путешествии в Иерусалим, предпринятом в 1789 году, а по возвращении, в 1794 году, привезшем в Арзамас частицы святого древа Животворящего креста и камня гроба Господня, мощей святых угодников Божиих – восточных и российских; священника Феофана Лествицына, написавшего летопись Введенской церкви; настоятеля Воскресенского собора протоиерея Стефана Пименова, многие годы ведшего дневник, где записывал разные события из жизни города и своей личной, о людях Арзамаса.

Влечение к слову

О тяге арзамасцев к слову свидетельствует следующие факты. Пушкарь Исая Яковлевич владел рукописью XVII века, которая ныне хранится Русском государственном архиве древних актов. Это -  житие и канон Макарию Желтоводскому. Арзамасский дворянин Иван Булгаков пожертвовал Благовещенской церкви большое напрестольное Евангелие, напечатанное в 1628 году, весом около двух пудов, оклад которого украшен золотом и серебром.

Писатель М. Загоскин в «Письме из Арзамаса» (см. книгу «Москва и москвичи») поведал нам об Андрее Яковлевиче Миронове: «Прослужив с честью лет сорок, он живет теперь на покое в уездном городе Арзамасе. Андрей Яковлевич не может похвастаться ученостью: не знает иностранных языков, не имеет никакого понятия о немецкой философии; однако ж старик неглупый, большой охотник до чтения и в некотором отношении человек очень любознательный. Например, если он встретит в книге какое-нибудь новое для него слово, то не успокоится до тех пор, пока не доберется до настоящего смысла этого слова. Он пересмотрит все словари, переговорит со всеми учителями уездного училища и если найдет их толкования неудовлетворительными, то при первом случае поедет в губернский город и отнесется прямо к господину директору гимназии…»

В самом ли деле живал в Арзамасе Андрей Миронов или это придумка автора, в данном случае не суть важно. Важно то, что Загоскин подметил главное: и в захолустном городке Арзамасе были люди пытливого ума, которым был дорог певучий, выразительный, гибкий живой русский язык. И как тут не вспомнить высказывание Гоголя: «Дивишься драгоценности нашего языка: что ни звук, то и подарок: все зернисто, крупно, как сам жемчуг, и, право, иное названье еще драгоценней самой вещи».

А вот стихи, помещенные на массивном чугунном памятнике возле выездновского храма  во имя Смоленской иконы Божией Матери:

Вот предо мною крест Христа – воспоминанье
Распятого за нас, всех верных упованье.
Взгляни на крест: под ним великий муж лежит;
Незнатен он – простец, но делом знаменит,
Какого Выездное едва-ль родит другаго.
Здесь честный прах сокрыт крестьянина Гостькова.
Велик, огромен храм, стоящ над прахом сим,
Но оный заложен и кончен им.

Автор этих поэтических строк -  выездновский священник Петр Терновский. Посвящены они главному строителю Смоленской церкви, крестьянину Ивану Васильевичу Гуськову, который изображен на памятнике молящимся перед Распятием.

Живое русское слово звучит и в мемуарах арзамасского дворянина Баима Федоровича Болтина, автора знаменитой Столяровой летописи, которую еще называют «Карамзинским хронографом». Примечательно, что рукопись эта принадлежала игумену Арзамасского Спасского монастыря, о чем свидетельствует запись: «Сия книга, глаголемая хронограф Спасскаго игумена Корнилия, что в Арзамасе, а подписал я игумен своею рукою».

Необходимо  назвать еще одного мемуариста – крепостного крестьянина из Выездной слободы Николая Николаевича Шипова, написавшего «Историю моей жизни и моих странствий», которая, как указал в предисловии издатель, не лишена «интереса и значения для знакомства с тяжкими условиями быта русского крестьянства пережитого времени». Она и сегодня привлекает внимание историков.

Прекрасные воспоминания об Арзамасе, где прошли его детские годы, написал московский врач Михаил Леонтьевич Назимов, сын арзамасского соляного пристава, которые были опубликованы  в «Русском вестнике» (№ 7 за 1876 год). Небезынтересный факт – Назимов лечил Гоголя.

Тех, кто интересуется эпохой царствования Павла I, несомненно, привлекут записки об императоре, которые оставил потомкам генерал-лейтенант Николай Осипович Кутлубицкий, бывший при монархе генерал-адъютантом. Удалясь от высшего света после восхождения на престол Александра I в свое имение, он принял самое деятельное участие в общественной жизни Арзамасского уезда.

В справочнике «Краткий словарь писателей – нижегородцев» (см.: «Люди Нижегородского Поволжья. Выпуск 1. Под редакцией В. Е.Чешихина (Ч. Ветринского).  Н. Новгород, 1915) упоминаются арзамасцы: старший врач губернской земской больницы Дмитрий Александрович Венский,  автор беллетристических и публицистических очерков  Сергей Александрович Жевайкин (публиковался под псевдонимом Сергей Лемехов),  уездный общественный деятель  генерал-лейтенант Иосиф Павлович Кутлубицкий, беллетрист, сотрудник нижегородских и столичных изданий Василий Алексеевич Мартовский, биограф протоирея  Арзамасского Николаевского женского монастыря Аврамия Георгиевича Некрасова Михаил Сахаровский, земские деятели Василий Александрович Хотяинцев – автор статьи  «Крестьянское управление в уезде в связи с уездным управлением вообще» и Дмитрий Васильевич Хотяницев - автор «Писем к дворянству», сотрудник  «Земщины», «Грозы», «Московских ведомостей».

Из разных источников удалось «выловить» еще несколько лиц, оставивших литературный след. Это – Николай Никлаевич Забелин, служивший одно время  в Арзамасе инспектором городского училища,  издавший (под псевдонимом Масай) сборник «Рассказы и очерки»; врач Карл Марк Гюнзбург, который имел практику в Арзамасском уезде и занимался писательством (см. И. Дмитровский «М. Гюнзбург. Биографический и библиографический эскиз». Н. Новгород, 1890); арзамасский помещик,  знаток псовой охоты Николай Петрович Ермолов, в 1880-е годы публиковавший свои статьи в журнале «Природа и охота»; виленский губернатор Степан Федорович Панютин, владелец села  в Арзамасском уезде, автор записок «Варшава в 1860 и 1861 гг.», изданных в   «Русской старине» (№12 за 1882 год).

Просветители

Яркой личностью был и Василий Порфирьевич Вахтеров, известный деятель народного образования, великий русский просветитель, методист начальной школы. В конце XIX – начале XX века один за другим выходят его труды: «Основы новой педагогики»,  «Русский букварь», «Мир в рассказах для детей», «Внешкольное образование народа», «Сельские воскресные школы», «Всеобщее обучение», «Народные чтения», «Нравственное воспитание и начальная школа», «На первой ступени обучения», «Предметный метод обучения», «Спорные вопросы образования», «Записка об организации начальной школы на новых началах».

Активную просветительскую деятельность вела в Арзамасском уезде Александра Алексеевна Штевен (по мужу Ершова). Сторонница введения всеобщего начального обучения, она в середине 1880-х и в 1890-е годы  открыла в губернии около 50 школ, в которых азы грамоты получило более тысячи крестьянских детей, несколько библиотек, организовала курсы для подготовки учителей народных школ. О своей педагогической деятельности Штевен рассказала в книгах «История одной школы»,  «Из записок сельской учительницы». Ее «Открытое письмо Императору Николаю II» - это яркое публицистическое выступление,  в котором она говорит от имени русского человека о назревших общественных проблемах. В «Письмах из Вандеи» она прозорливо за несколько лет до авторов знаменитого, потрясшего всю Россию, сборника «Вехи», поднимает вопрос об отчужденности части отечественной интеллигенции от нужд народа и государства, предупреждает об опасности легкомысленного отношения к росту революционных настроений в обществе.

Одно время в Арзамасском уездном училище преподавал Алексей Петрович Владимирский, из-под пера которого вышли два учебника.

Существенный вклад в православную литературу внесли своими богословскими трудами патриарх Московский и всея Руси Сергий (Иван Николаевич Страгородский), митрополит Санкт-Петербургский Палладий (Павел Иванович Раев), архиепископ Херсонский и Одесский Иустин (Иван Яковлевич Охотин), профессор Санкт-Петербургской духовной академии Петр Иванович Лепорский. В их произведениях духовно-нравственного характера проявляются лучшие традиции русского народа: святость, жертвенность, любовь к Отечеству и ближнему, милосердие, сострадание, терпение.

Стоит назвать и архимандрита Спасского монастыря Александра (Адриана Ивановича Подгорченкова), автора таких духовных произведений, как «Житие и писание молдавского старца Паисия Величковского» и «Душеполезное чтение». «Ни в какой обители, — говорил он, — видимых ангелов нет, но все человеки, переродить же их мы не можем, а терпеть брат от брата должны и можем». И потому он обращался с подчиненными монахами снисходительно и, как отец чадолюбивый, был доступен для всех и каждого. Достойно внимания следующее его изречение, которое старец, в беседе с иноками и с жклающим иночествовать, часто повторял: «Келия монашеская — это пещь вавилонская. Для внимательного она очистительна и прохладительна, а невнимательному к себе мучительна и попалительна».

Добрую славу снискал у современников и потомков протоиерей Федор Иванович Владимирский. Чаще всего о нем вспоминают как о священнике и общественном деятеле,  основателе городского водовода. А вот как о литераторе - реже. Между тем отец Федор первым начал составлять историю Воскресенского собора, его работой широко пользовался Щегольков, о чем он неоднократно упоминает в своих трудах. Отец Федор написал «Историю Ветхого Завета» и книгу «Любовь – закон жизни», которые были  запрещены цензурой, так как Синод увидел в них «крамолу». Православный пастырь, он, конечно же, не покушался на основы богословия, не ставил под сомнение учение отцов церкви, что Бог сотворил мир любовью, создал человека и вдохнул в него жизнь, бессмертную душу. «Крамольным» было то, что, к примеру, в книге «Любовь – закон жизни» он широко использовал цитаты из Пушкина, Гюго и других поэтов, доказывая, что чувство любви человека к человеку является основой  бытия и развития мира, что оно столь же могущественно, как закон всеобщего притяжения, и во всем подобно ему. О литературном даре и воззрениях Владимирского мы может судить по дошедшим до нас небольшим работам «Мое кредо», «Пятидесятница» и книги для чтения «Закон Божий. Наставления в православной христианской вере и благочестии», а так же по его речи на заседании II Государственной думы.

Многие годы арзамасцами незаслуженно были забыты протоиереи Николай и Михаил Федоровичи Раевские (патриарх Сергий приходился внуком их брату Дмитрию). Вся их деятельность проходила вдали от Арзамаса, но до конца своей жизни они остались верны заветам родителя – служить верой и правдой Отечеству и матери-церкви. Оба окончили Санкт-Петербургскую духовную академию, являлись духовными писателями.

Изучая жизнь народа

В когорту арзамасских литераторов, бесспорно, входит уроженец села Кирилловки, крестьянин по происхождению Андрей Вавильевич Карпов. Он прожил короткую, но яркую жизнь, успев внести колоссальный вклад в сокровищницу русской фольклористики, собрав в Арзамасском уезде не одну сотню народных песен.

Свою лепту в фольклористику внес и уроженец Арзамасского уезда Александр Алавердович Богодуров. Потомственный дворянин, выпускник Московского императорского университета, он в начале XX века стал продолжателем дела Карпова, записав большое количество народных песен в южной части Арзамасского уезда. Эта его работа была высоко оценена краеведами. Кроме того он писал стихи, литературную критику. Музыкальным рецензентом в «Нижегородском листке» выступал его брат Всеволод. А их отец, Алаверд Ассирбекович, - автор работы «Крестьянское дело в Нижегородской губернии».

Добрых слов заслужили сельские батюшки Арзамасского уезда Константин Лебединский, Иоанн Покровский, Михаил Покровский, Василий Страгородский (брат протоиерея Иоанна Страгородского – деда патриарха Сергия), Михаил Яворский. Являясь активными сотрудниками Русского географического общества, работая в самой гуще народных масс, прекрасно зная материальную и духовную жизнь народа непосредственно на местах, в глубинке, они с большим энтузиазмов отнеслись к призыву послужить на ниве народознания. И удивляться тому не приходится: в середине XIX века, когда основу народного просвещения составляли церковно-приходские школы, сельские священники-учителя во многом восполняли отсутствие интеллигенции в Российской провинции. По мнению известного этнографа Д. Зеленина, главная ценность этих фольклорно-этнографических материалов состоит в том, что собраны они в 40-e – 50-е XIX столетия, когда традиционный сельский быт еще сохранял остатки русской старины, а настоящая исследовательская деятельность по изучению жизни народа не была развернута в должной мере.

Кистью и пером

Много интересного познает читатель из воспоминаний Василия Егоровича Раева, в том числе относящихся к арзамасскому периоду жизни художника, когда он учился в школе живописи А. Ступина.

Замечательным  рассказчиком был и другой ученик Ступинской школы – Василий Григорьевич Перов. Творчеству этого великого русского художника  посвящено множество исследований, диссертаций, книг, альбомов – и по праву: его картины обладают огромной силой символико-психологического обобщения и перекликаются с прозой Достоевского, Гоголя, Тургенева, Некрасова. При всем притом он мастерски владел не только кистью, но и словом. К сожалению, литературная составляющая его творчества почти не разработана литературоведами. Между тем, о чем бы он ни писал – о любимых преподавателях и товарищах в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, о работе над картинами, о сложной судьбе героев своих полотен - перед нами настоящий писатель с индивидуальной творческой манерой, окрашенной прежде всего любовью к России и людям.

В. Панкратов.