21 марта 2016 г.

Из податных инспекторов в красные дипломаты

Летом 1902 года М. Горький писал К. Пятницкому из Арзамаса: «Местные жители ко мне не ходят, боясь замарать репутацию благонамеренных. И - представьте! - этим страхом заражен и Оболенский, - сын писателя, - податной инспектор. Жаль старика Оболенского!»
Старик Оболенский – это писатель, публицист и издатель журнала «Русское богатство», автор романов из крестьянской жизни Леонид Егорович Оболенский, публиковавшийся под псевдонимом Матвей Красов. Хотя и происходил он из потомственных дворян, но к князьям Оболенским никакого отношения не имел. Как народоволец привлекался по делу Каракозова, совершившего 4 апреля 1866 года покушение на Александра II. Пока шло следствие, полгода провел в Петропавловской крепости, а потом был сослан в Костромскую губернию и здесь женился на крепостной крестьянке Насте Каледовой.
Есть сведения, что Леонид Егорович владел землями в селах Мотовилово, Ломовке и деревне Михайловке нынешнего Арзамасского района и изредка наведывался сюда.
Однако наш рассказ не о нем, а о сыне – Леониде Леонидовиче, о котором Горький, говорит, что он заражен страхом.

Л.Л. Оболенский

Пример отца перед глазами
Он родился 24 января 1873 года в городе Орле, где семье разрешено было проживать, но отец, занявшись адвокатской деятельностью, по-прежнему находился под надзором полиции. Увлеченность революционными идеями у него уже прошла, и он писал стихи, подобные этому:
Мечтал я душу
человека
К сознанью правды
пробудить,
Вражду, царящую
от века,
Любви сияньем
осветить...
В 1878 году Оболенским разрешено было покинуть Орел, и они перебрались в Петербург. По примеру отца Леонид поступил на юридический факультет Петербургского университета, после окончания которого с октября 1898 года служил в Нижегородской казенной палате сверхштатным чиновником особых поручений, затем помощником бухгалтера.
В сентябре 1899 года Л.Л. Оболенский был назначен в Арзамасский уезд помощником податного инспектора. Податные инспектора были введены в России «для содействия казенным палатам по приведению в известность имуществ и доходов, подлежащих обложению в пользу казны». То есть в функции податных инспекторов входил контроль над доходами торгово-промысловых заведений, сбор налогов с них. Надо полагать, Оболенский имел хорошую аттестацию, если в марте 1900 года стал податным инспектором 2-го участка.
Тогда же он женится. Его избранница была незаконнорожденной – дочь помещика и крестьянки. Когда М. Горький в 1902 году находился в арзамасской ссылке, у Леонида Леонидовича и Натальи Константиновны родился сын и, вполне естественно, что Оболенский хотел обезопасить семью от неприятностей, которыми могло обернуться его посещение поднадзорного писателя. Пример ссыльного отца был перед глазами. Так что не из-за личного страха не наведался он в дом на Сальниковой улице, где квартировал Горький. К тому же он только начинал свою служебную карьеру, и дальнейшее благополучие семьи полностью зависело от него, так как жена занималась домашними делами.
С 1906 года Оболенский - непременный член Нижегородского отделения Крестьянского Поземельного банка. На непременных членов отделения возлагались обязанности по производству оценок и расценок имений и предписывались все действия на местах по делам отделения. Как правило, на местах обязанности непременных членов отделения, которые назначались министром финансов, исполняли податные инспекторы. К сорока годам Оболенский выслужил чин коллежского советника, что соответствовало армейскому чину полковника, имел ордена Св. Анны 2-й и 3-й степени, Св. Станислава 2-й степени.
От меньшевиков к большевикам

18 июня 1914 года, незадолго до начала Первой мировой войны, последовало назначение в Пермскую губернию. Будучи податным инспектором 1-го участка Пермского уезда, он втягивается в общественную деятельность, являясь членом уездного попечительства по призрению семейств нижних воинских чинов, уездного присутствия по военному налогу, местного обывательского комитета по борьбе с дороговизной предметов первой необходимости.
Тогда же примыкает к социал-демократам, но не к большевикам, а меньшевикам, и попадает под надзор полиции.
Однако это не помешало новому назначению: 2 ноября 1916 года Л.Л. Оболенский переведен податным инспектором в 15-й участок Петрограда и отбыл туда в декабре. Но что-то у него там не «срослось», по всей видимости, полиция решила держать его подальше от столицы, и он вновь вернулся в Пермь.
Роковой для России 1917 год стал годом взлета для Оболенского. После Февральской революции он помощник Пермского губернского комиссара Временного правительства (фактически исполнял его обязанности), товарищ председателя Думы Пермской городской Думы. После Октябрьского переворота примкнул к большевикам и 7 декабря был избран членом Пермской городской управы.
Дальнейшая деятельность Оболенского связана с финансами. В июне 1918 года занимал пост комиссара Пермской казенной палаты, позднее – член Пермской губернской финансовой коллегии и заведующий казенной палатой, с 1 ноября – помощник Главного казначея Главного военно-полевого казначейства, казначей 3-й Красной армии. С 1919 года работал в Наркомате финансов РСФСР, являлся членом коллегии и одновременно заведовал отделом налогов и пошлин.

Подпись под мирными договорамиВ 1920 году судьба преподнесла ему крутой поворот: был переведён в Народный комиссариат по иностранным делам РСФСР. Это произошло как раз накануне мирных переговоров с Литвой, и в правительственную делегацию требовался специалист по финансовым вопросам. Наверное, этому способствовало то, что Оболенский входил в состав Малого Совнаркома РСФСР, и был замечен Лениным. И первое поручение – принять участие в мирных переговорах с Литвой, которые проходили в Москве.
Принятие этого документа было продиктовано начавшейся летом 1920 года советско-польской войны. 12 июля мирный договор с Литвой был подписан. Он гарантировал нейтралитет Литвы, безопасность правого фланга войск Западного фронта Красной Армии в его наступлении на Варшаву. Литовская сторона обязывалась прекратить на всей своей территории деятельность «антисоветских организаций и групп». Однако советская сторона была вынуждена уступить Литве значительную часть территорий и согласиться с ликвидацией Литовско-Белорусской ССР.
И тут же начались переговоры с Польшей. Леонид Леонидович Оболенский участвовал в них уже в качестве заместителя председателя делегации Советской России.
Дело в том, что в ноябре 1918 года, после провозглашения независимости Польши, возник вопрос о границах нового государства. А весной следующего года Польша, поддержанная странами Антанты, начала наступление вглубь советской территории - польского руководства во главе с Пилсудским мечтало возобновить исторические границы Речи Посполитой 1772 года.
В 1919-1920 годах правительство РСФСР неоднократно выступало с мирными предложениями. Однако польское правительство, пользуясь поддержкой союзников со стороны Антанты, а также стремясь выиграть время и использовать сложившуюся в первый период войны обстановку, выдвигало условия, тяжелые для советской власти.
В июне - июле 1920 года Красная Армия нанесла противнику серьезное поражение на Юго-Западном и Западном фронтах. И тогда 7 августа польское правительство сообщило о готовности начать переговоры, однако приступило к ним только спустя десять дней, когда польские войска уже начали контрнаступление, которое в результате ряд ошибок, допущенных советским командованием, привело неудаче Львовской операции и поражению в Варшавском сражении. В этих обстоятельствах, желая скорейшего заключения мира, советское руководство пошло на уступки и согласилось в пользу Польши на отклонение от «линии Керзона», которая в декабре 1919 года была рекомендована Верховным советом Антанты в качестве восточной границы Польши.
12 октября 1920 года в Риге были заключены предварительные условия мирного договора. С нашей стороны его подписали А. Иоффе, С. Киров, Д. Мануильский и Л. Оболенский. Через неделю военные действия были прекращены.
Троцкий, входивший тогда в руководство РСФСР, говорил: «12 октября подписан в Риге прелиминарный (т. е. предварительный, подготовительный) мир между Советской Россией и Советской Украиной, с одной стороны, буржуазно-шляхетской Польшей - с другой стороны. Прелиминарный мир еще не есть окончательный, но в основе он предопределяет окончательный мир. Условия Рижского мира между нами и Польшей очень тяжелы. Мы оказались вынуждены сделать польской буржуазии (вернее сказать, империалистам Антанты) чрезвычайно большие уступки. Восточная Галиция, западная полоса Украины, значительная часть Белоруссии и вся Литва попадают фактически во власть Польши. Кроме того, Советская Республика должна передать Польше некоторую часть своего золотого запаса - для того чтобы Польша могла уплатить ту часть старых царских долгов, которую Франция возложила на Польшу».
18 марта 1921 года после пятимесячных переговоров в Риге был подписан договор между Российской, Украинской и Белорусской Советскими социалистическими республиками с одной стороны и Польшей – с другой. С ратификацией его завершилась советско-польская война 1919-1921 годов.


Подписание Рижского мирного договора. Крайний слева – Л.Л. Оболенский.

Сегодня высказываются разные мнения по поводу этого документа, в том числе и негативные. Действительно, по договору к Польше отходили западные земли Украины и Белоруссии. К тому же РСФСР и УССР согласились возвратить Польше различные военные трофеи, все научные и культурные ценности, вывезенные с ее территории, начиная с 1 января 1772 год, а Польша освобождалась от ответственности за долги и иные обязательства бывшей Российской империи.
Вместе с тем обе стороны обязались уважать государственный суверенитет друг друга, взаимно отказывались от вмешательства во внутренние дела, от враждебной пропаганды, обязывались не допускать на своих территориях образования и пребывания организаций и групп, деятельность которых могла быть направлена против другой стороны. Польша также обязывалась предоставить русским, украинцам и белорусам в Польше все права, обеспечивающие свободное развитие культуры, языка и исполнение религиозных обрядов; те же права предоставлялись полякам на территории РСФСР и Украины. Обе стороны взаимно отказывались от требования возмещения расходов и убытков, связанных с ведением войны. Каждая из сторон предоставляла гражданам другой стороны полную амнистию за политические преступления.

Полпред РСФСР в Польше В 1921 году Оболенский назначен советником Полпредства РСФСР в Варшаве, членом правительственной делегации по вопросам подписания торгового договора между РСФСР, Украиной и Польшей. А с 16 октября 1923 года по 4 октября 1924 года – советский полномочный представитель в Польше.
Весна 1923 года ознаменовалась обострением польско-советских отношений. Советский Союз вмешался в конфликт между Польшей и Литвой, оказывая последней дипломатическую поддержку. Москва резко протестовала против юридического закрепления за Польшей Восточной Галиции. В апреле в очередной раз зашли в тупик и были прерваны польско-советские торговые переговоры.
Ослабление позиций Польши на восточных окраинах было одним из центральных пунктов политики советского правительства. При этом активно использовался национальный вопрос на этих территориях. Советский дипломат И.Л. Лоренц, находившийся в Польше, писал Л.Л. Оболенскому весной 1923 года о целесообразности со стороны БССР заявить о заинтересованности в территориях, «лежащих к востоку от признанной нами границы Литвы». Такое заявление облегчается, по мнению советского дипломата, тем обстоятельством, что БССР не ратифицировала Рижский договор. В предполагаемой ноте протеста белорусское правительство должно было указать, что оно не может ратифицировать рижскую границу из-за систематического нарушения польским правительством прав белорусов на территории Польши. В данной телеграмме прямо говорится и о конечной цели советской политики в отношении Западной Беларуси и Западной Украины, которая предполагала их присоединение к СССР: «Нечего подчеркивать, как важно для нас укреплять недовольство в польских окраинах и создавать там тяготение в пользу советских республик».
В конце мая в Польше происходит очередная смена правительства. Преобладающим влиянием в новом правительстве пользовались представители правых политических сил, что породило в Москве надежду на позитивные изменения в польской политике по отношению к Советскому Союзу. Определенные основания для такой точки зрения у советского руководства имелись. Польские правые всегда считали Германию, а не Россию главным и наиболее опасным врагом Польши и говорили о неизбежности польско-германской войны. С Россией же, по их мнению, следовало стремиться к нормализации отношений.
Надо сказать, что еще 1 февраля 1923 года Оболенский телеграфировал в Москву: «Эндеки (Грабский) открыто заявляют, что германская опасность – основной момент для нашего сближения, ибо нам эта опасность угрожает не меньше, чем Польше». (Эндеки - сокращенное название членов Национально - демократической партии Польши, Грабский – один из руководителей этой партии, с 19 декабря 1923 года по 14 ноября 1925 года – премьер-министр Польши – В. П.).
В результате, по мнению польских правых политиков, «единство наших интересов с Польшей против Германии рано или поздно под руководством Франции должно будет непременно выявиться», отмечает Оболенский. Но далее в своей телеграмме он справедливо заметил, что такой ход событий маловероятен, так как «наша общая линия международной политики направлена в противоположную сторону, и трудно ожидать субъективного и объективного улучшения отношения к нам Польши».
Леонид Леонидович считал, что приоритет тесного сотрудничества с Германией в советской внешней политике является основным препятствием на пути к улучшению советско-польских отношений, о чем и предупреждал советское руководство.
Оболенский информировал Москву так же о том, что на политику польских правых партий влияла и надежда на скорое падение большевистского режима. Учитывая такую позицию, он делал вывод, что советскому руководству следует оставить попытки завоевать симпатии польской эндеции. К тому же полпред указывал и на классовую враждебность польского руководства советскому государству.
Тем не менее, проблема улучшения двусторонних отношений летом 1923 года стала активно обсуждаться как в Москве, так и в Варшаве. Польский министр иностранных дел М. Сейда во время своей первой встречи с Л.Л. Оболенским заявил о необходимости «установить прочные и незыблемые основы мирного добрососедского сожительства, а также сотрудничества с Советской Россией». Далее он подчеркнул, что основой для этого должно стать выполнение обязательств по Рижскому договору. Но советское правительство как раз и стремилось использовать нахождение у власти в Польше правых политических сил, чтобы добиться аннулирования своих обязательств, в частности, это касалось передачи материальных ценностей Польше. Член коллегии Наркомата иностранных дел Я. Ганецкий 1 июня 1923 года писал Оболенскому: «Без преувеличения можно сказать, что мы за прошедшие два года выполнили не более одной сотой обязательств. В этом вопросе мы проявили саботаж максимальный».
14 июня вопрос о советско-польских отношениях обсуждался на заседании Политбюро ЦК ВКП (б), и было принято решение увязывать их зависимость от согласия поляков аннулировать советские материальные обязательства по Рижскому договору. О чем Москва и проинформировала Л.Л. Оболенского.
Однако Польша не желала идти на любые уступки в вопросе выполнения Рижского договора, что вызвало трудно скрываемое раздражение в советских дипломатических кругах. Из Москвы последовало установка Оболенскому: указать министру иностранных дел Польши Сейде, «что на нас эти разговоры о необходимости сделать первые шаги для выполнения Рижского договора создают впечатление старых надоевших мелодий и кажутся находящимися в противоречии с первоначальными заявлениями Сейды».
С пересмотром советских обязательств по Рижскому договору руководство СССР связывало и заключение торгового договора с Польшей, переговоры о котором зашли в тупик в апреле. Москва дала указание своему представителю Оболенскому «предложить Польше 20 млн. золотых рублей как сумму, которой должны быть погашены все претензии Польши по Рижскому договору, за исключением промышленной собственности в натуре и культурных ценностей». Выплата этой суммы должна была осуществляться с рассрочкой на 10 лет. Понимая, что польское правительство, скорее всего, не согласится вести переговоры на этой основе, Оболенскому предлагалось заявить, что «Россия и дальше будет саботировать мирный договор, и Польша получит мизер». Именно коренное расхождение позиций сторон по вопросу выполнения Рижского договора стало главной причиной того, что торговые переговоры между СССР и Польшей до начала 1924 года так и не возобновились. А это стало важным препятствием на пути реального улучшения советско-польских отношений.

На культурном фронте
Еще студентом университета Оболенский, к немалому удивлению родителей, страстно увлекся музыкой и начал учиться композиции у выдающего русского композитора Николая Андреевича Римского-Корсакова.
Музыкантом он не стал, однако юношеская увлеченность со временем не прошла, и это нашло отражение в его кипучей деятельности. В 1917 – 1918 годах Леонид Леонидович возглавлял театральную комиссию Пермского городского самоуправления, позднее несколько лет издавал и редактировал популярные серии оперных либретто и брошюр «Вопросы массовой музыкальной работы», писал статьи, в том числе об авторе опер «Юдифь» и «Рогнеда» Александре Николаевиче Серове.
В 1929 году Оболенский начальник Главного управления по делам искусств Народного комиссариата просвещения РСФСР. Он сразу же принимает активное участие в подготовке Первой Всероссийской музыкальная конференция, которая должна состояться в Ленинграде с 14 по 20 июня, где ему предстояло выступить с приветственным словом.
8 июня ленинградская «Красная газета» в вечернем выпуске опубликовала статью «Накануне музыкальной конференции», где говорилось: «Мы имеем достаточно почтенное традиционное искусство. Такие композиторы, как Мясковский и Глазунов, могут быть причислены к первоклассным величинам мирового порядка. Однако этого типа музыканты как композиторы, так и профессора, крупные виртуозы различных инструментов и т. д., представляя собой большую художественную ценность и большую педагогическую значимость, лишь с трудом могут вслушаться в новые голоса жизни и отразить их в своих произведениях. Новые и новые попытки создания обновленной советской русской оперы не приводят к удовлетворительным результатам. Разумеется, возникают отдельные художественно–значительные произведения как симфонического, так и оперного жанра (Гнесин, Шостакович и др.), стремящиеся приблизиться к нашей современности, — но все это еще далеко от того возрождения музыки на советской почве, которого мы ждем».
Далее автор утверждал: «О талантливости нашей молодежи громко свидетельствует выдвижение молодых музыкантов, в особенности в исполнительской области; но исполнять–то им, можно сказать, нечего.
Таким образом, первый вопрос ставится о какой–то более сильной, более концентрированной организации тех художников–композиторов, которые хотят работать над созданием новой, вдохновляемой революцией музыки».
Важной задачей, по мнению корреспондента, является развитие самодеятельной музыки в массах. «В этом отношении мы довольно сильно двинулись вперед. Рабочие оркестры, в особенности на русских инструментах, рабочие хоры развиваются многообещающим темпом. Это не значит, однако, чтобы мы имели достаточное количество высококвалифицированных инструкторов, музыкально образованных, педагогически вооруженных и социально сознательных, которых мы могли бы щедро вливать во все растущее рабочее музыкальное движение, за которым последует, очевидно, и крестьянское».
Завершая статью, автор пишет: «Итак, возможности у нас есть, но подлинных результатов пока еще слишком мало. Предстоящей конференции надо обсудить, какую же обстановку создать и что изменить, чтобы результаты эти, наконец, появились и заняли достодолжное место в нашем социалистическом строительстве».
Понятно, что появление статьи не было случайным. Она была санкционирована сверху. Тем более что накануне конференции Отдел по агитации, пропаганде и печати ЦК ВКП (б) провел совещание по вопросам развития музыки, установочные рекомендации которого должны были лечь в основу резолюций конференции.
Заместитель заведующего Агитпропа П.М. Керженцев в своем выступлении сказал: «Когда мы намечаем партийную линию в области музыки или в области других искусств, то совершаем иногда одну ошибку: берем резолюцию партии по литературе (единственный наиболее развернутый документ в области политики партии в искусстве) и механически переносим ее на все отрасли искусства. Это, понятно, ошибочный подход к делу. <...> Здесь необходимо учитывать специфические особенности той или другой отрасли искусства. Переходя к музыке, мы можем отметить как некоторую специальную черту — это <...> то, что музыка является, может быть, одним из массовых искусств. Она, пожалуй, наиболее демократическое искусство. <...> Сейчас мы только приступаем к тому, чтобы этот вид искусства превратить в орудие коммунистического воспитания, в орудие классовой борьбы».
Л. Л. Оболенский в своем докладе затронул широкий спектр
более частных проблем. Например, проблему наследия: «...нельзя сказать, чтобы все, что было в области музыки, кроме больших моментов борьбы буржуазии с феодализмом, близко нам и сейчас. Для ясности, конечно, нужно выделить, например, Бетховена, Мусоргского...»
Не все, о чем говорил Оболенский на совещании, было бесспорным, но некоторые замечания по поводу оперного искусства были справедливы – это отмечают и современные театральные критики. «Те попытки, - сказал он, - которые мы имеем в смысле показа якобы революционных и псевдопролетарских вещей вроде «Тупейного художника» или «Сына Солнца», где все рассчитано на внешний показ, а на самом деле неискренне (а неискренняя музыка производит впечатление совершенно обратное тому, на которое она рассчитана), — эти попытки неудачны».
В основе оперы «Тупейный художник» - повесть Николая Семеновича Лескова. В Большом театре оперу Ивана Шишова (по либретто М. Чуйко) поставил Андрей Петровский. По мнению советских критиков, музыка оперы «выпадала из социально-сатирического плана спектакля… и полностью игнорировала эпоху».
Опера «Сын солнца» была написана композитором Сергеем Василенко. Выпускник Московской консерватории, где учился у С. Танеева и М. Ипполитова-Иванова, он был автором большого количества произведений разных жанров. Критики отмечали, что музыка «Сына солнца» написана на высоком профессиональном уровне (чувствуется рука опытного, зрелого композитора), некоторые эпизоды экзотического и лирического характера обладают значительными художественными достоинствами. Но тема народно-освободительной борьбы отражена в музыке преимущественно внешне - изобразительными приемами.
Вызвано это было неудачным либретто М. Гальперина. Оно толкнуло композитора на ложный путь. Освободительная борьба китайского народа служит в опере лишь фоном, показана бегло, поверхностно, неверно. На первом плане – неправдоподобный, фальшивый «роман» китайского жреца Лао Цзы и эксцентричной американки Авроры, дочери генерала Гамильтона.
«Может быть, - говорил Оболенский, - отказаться в дальнейшем от этих форм (боюсь, что меня упрекнут в вандализме по отношению к оперному театру), но, по-видимому, что-то другое нужно. Нужны какие-то массовые действа, может быть, греческие дионисии. Но существующая оперная форма представляется мне в высшей степени сомнительной».
Но очень странно прозвучали слова о «вредности» некоторых опер из уст бывшего ученика Римского-Корсакова, композитора, написавшего оперы «Псковитянка», «Майская ночь» и «Ночь перед Рождеством» на сюжеты Н. В. Гоголя, «Снегурочка» на сюжет весенней сказки А. Н. Островского, «Млада», «Садко». Оболенский заявил: «…есть оперы, на которые нужно обратить внимание, которые не просто неприятны, а вредны. Я имею в виду такие оперы, как «Демон» или «Пиковая дама».

«Молодым везде у нас дорога…»Большое внимание в своем докладе Оболенский уделил молодежи. «Я не думаю, что оперный театр в таком виде, в каком он существует, будет и в будущем существовать. Нужна смена», - сказал Оболенский.
Грамотные, глубоко вдумчивые и серьезно образованные люди есть среди музыкальной молодежи, уверен он и назвал их имена - Белый, Коваль, Шехтер, Давиденко: «Это имена людей, которые в недалеком будущем будут большими мастерами музыки не только у нас, но и за границей… Эти ростки еще нужно холить, за этими ростками нужно ухаживать, но эти ростки довольно сильны».
Надо признать, Леонид Леонидович не ошибся: названные им молодые композиторы внесут, в меру своих способностей, свой вклад в советскую музыку, правда, их имена не станут известны за границей, потому что их творчество было подчинено отчеканенной временем формуле общественного признания: «Если художник крепко стоит на базе социалистического реализма, то даже при среднем таланте его ждет успех».
Так, Александр Давиденко, автор песни «Маленький барабанщик», оказался чуть ли не самым популярным эстрадным композитором времени, очень много сделав для становления советской массовой хоровой песни. При этом проводил музыкальные эксперименты, подключая к хоровому пению слушателей. Это был самый настоящий приход искусства в массы — очень модная в революционные годы идея, обретшая практическое звучание, причем в самом прямом смысле этого слова.
Д.Д. Шостакович писал: «Творчество Давиденко целиком, без остатка, посвящено революционной действительности, и образы её с могучей силой запечатлены в лучших произведениях замечательного советского композитора»; «В искусстве Давиденко нет аккуратно выписанных деталей, как нет и изображения отдельных людей и характеров или же раскрытия глубоко личных, интимных переживаний; главное в нем другое — образ народной массы, её устремленность, подъем, порыв…».
К сожалению, в 1934 году композитор неожиданно скончался, сразу после Первомайской демонстрации.
Виктор Белый (Давид Вейс), лауреат Сталинской премии третьей степени за 1952 год, - автор сонат для фортепиано и скрипки с фортепиано, хоровых и камерно-инструментальных сочинений – более известен как композитор патриотических песен. Наибольшую популярность приобрели его знаменитая песня «Орленок», а так же «Песня смелых» (Смелого — пуля боится. Смелого — штык не берет), написанная на стихи Алексея Суркова 22 июня 1941 года.
В творчестве композитора Бориса Шехтера значительное место занимали темы революции - опера «1905 год», симфоническая поэма «Слушай!». Ему принадлежат также обработки для хора песен каторги и ссылки, революционного подполья, Гражданской войны, гимнов и песен французской революции.
Мариан Коваль (Ковалев) – лауреат Сталинской премии первой степени за 1943 год (передал ее – 100 тысяч рублей – в Фонд обороны), автор ораторий «Емельян Пугачёв», «Народная священная война», «Чкалов», опер «Волк и семеро козлят», «Емельян Пугачёв», «Севастопольцы», «Граф Нулин», кантаты «Поэма о Ленине», балета «Аксюша».
Вместе с тем известен как один из зачинщиков безжалостной травли Александра Мосолова, определив в своей установочной статье «Ленин в музыке» творчество композитора как «музыку классового врага».
Позднее он набросится с критикой на Дмитрия Шостаковича, прикрепляя к каждому его произведению политический. Коваль писал, ранние произведения композитора «с полным основанием можно назвать отвратительными», что в опере «Нос» проявились «декадентство, формализм и урбанизм», что романсы на стихи Пушкина продемонстрировали, что «Шостакович — композитор с недоразвившимся мелодическим даром». Ковалю, видимо, не давало спокойствия, что Шостакович, а не он, удостоился титула классика советской музыки.

Директор ЭрмитажаВ 1930 году, после прохождения шестимесячной стажировки, Леонид Леонидович был направлен на работу в Ленинград директором Эрмитажа. То было время, когда советское правительство начало распродажу исторических и культурных ценностей, ради пополнения казны.
«...Отец ничего не успел продать и ничего переставить. Успел только покрасить Зимний в бирюзовый цвет, каковым он был до того, как его выкрасили в красно-коричневый, цвета запекшейся крови...», - писал его сын Леонид, ставший известным актером.
Однако кое-что все-таки при нем «уплыло» за границу, хотя, как свидетельствуют документы, он, как мог, сопротивлялся этому. Я имею в виду картину «Благовещение» Ван Эйка. Подробности продажи этого полотна опубликованы в статье Б.Б. Пиотровского и М.Б. Пиотровского «К истории продажи "Благовещения" Ван Эйка» (Эрмитажные чтения. Памяти Б.Б. Пиотровского. Спб., 1997).
3 июня 1930 года директор Эрмитажа Л. Л. Оболенский лично получил из Северо-Западного Управления связи шифровку, посланную 2 июня: «Передайте в распоряжение Антиквариата картину Ван Дейк «Благовещение». Шифровку подписал нарком просвещения Бубнов.

Ян ван Эйк. Благовещение.


Шифровка вызвала недоумение у сотрудников музея – такой картины Ван Дейка нет, и потому кто-то поставил на ней знак вопроса. Авторы статьи пишут: «Около “Ван Дейк” поставлен карандашом вопросительный знак. Хотя было ясно, о чем идет речь, Эрмитаж, видимо, пытался оттянуть выдачу, ссылаясь на этот текст. Для того чтобы быстро сломить сопротивление, в Эрмитаж в тот же день (3 июня) была направлена следующая бумага на бланке «Всесоюзной Государственной Торговой Конторы "Антиквариат"» (Ленинградского отделения):
«Директору Государственного Эрмитажа тов. Оболенскому.
В полученной Вами сегодня телеграмме вкралась досадная ошибка, которая объясняется недостаточной внимательностью ее составителей. Т. к. я участвовал в предварительных переговорах относительно этой картины, присутствовал при предварительном обсуждении этого вопроса в Наркомторге, и также лично разговаривал об этом с т. Лупполом, то (зачеркнуто) я удостоверяю, что речь идет, разумеется об известной картине Ван-Эйка, а не Ван Дейка, у которого такой картины, насколько мне известно, нет. Удостоверяю это для того, чтобы облегчить Вам исполнение вышеуказанной телеграммы, я одновременно принимаю меры к тому, чтобы Вы получили телеграмму в исправленном виде. (Далее от руки) Сегодня же телеграфирую
об этом Москве.
Предправления Антиквариата (подпись) /Н. Ильин/».
На этом документе есть приписка директора Эрмитажа Л. Л. Оболенского,из которой следует, что ему уже звонили из Москвы, тоженастаивая на исполнении приказа: «В личном разговоре по телефону с тов. Вольтером, 3 июня в 5 1/2 (17 1/2) часов, тов. Вольтер подтвердил, что в телеграмме вкралась ошибка, и что речь идет о картине Ван Эйка, а не Ван Дейка. 3/VI - 30 Оболенский».
Официальная телеграмма пришла только б июня 1930 г.: «Ленинград. Эрмитаж. Оболенскому. Подтверждаем Первую телеграмму вместо Ван-дейк читать Ван-эйк 51501 Луппол».
Кто же такие Луполл, Ильин, Вольтер, упоминаемые в переписки и диктовавшие необходимость продать картину «Благовещение»?
И.К. Луппол в 1929 – 1933 годах руководил Главнаукой, не являлся специалистом в области искусства и живописи, был заведующим кафедрой марксистско-ленинской философии Института красной профессуры, состоял в президиуме Общества воинствующих материалистов.
Н.Н. Ильин, который в 1930 году стал председателем Антиквариата, до этого работал в Ленгосторге «по отделу сырья». Выходец из рабочей семьи, он в 14 лет ушел из дома «искать счас¬тья». В 17 лет прибился к большевикам, принимал участие в первой русской ре¬волюции, вел агитацию на Сестрорецком заводе, где в то время работал слесарем—шлифовальщиком. Подростком под впечатлением рассказов о народовольцах он мечтал стать терро¬ристом, в 1905 году, по собственному признанию, хотел перейти от большевиков к эсерам или анархистам. Товарищи по партии отго¬ворили Ильина, сказав, что и большевикам не чужд террор. Ильин стал боевиком-профессионалом. «Боевая семерка», организатором и начальником которой он являлся, в 1906-1907 годах со-вершила ряд террористических выступлений. После роспуска боевых организаций в напи¬сал в газету «Пролетарий» открытое письмо Ленину, в котором резко выступил против прекращения боевой работы партии. В ответ, как он пишет в своей биографии, Ленин вызвал его к себе в Териоки, «пожурил за резкость тона», но разрешил Ильину взять на себя организацию рабочих кружков по овладению боевой тех¬никой. Выполняя это задание, если верить автобиографии, Ильин создал пять районных кружков в Петербурге, а также склад ору¬жия и небольшую лабораторию по изготовлению бомб, написал брошюру о боевой технике и тактике вооруженного вос¬стания. Несколько раз арестовывался. В общей слож¬ности Ильин провел в тюрьме более шести лет и два года в ссылке.
Представитель Главнауки А.А. Вольтер хотя и был живописцем, но более был известен, как политический и общественный деятель. Позднее - один из первых членов Государственной Академии художественных наук, первый председатель Московского Союза советских художников, первый заведующий Центрального кустарного музея, директор Третьяковской галереи, директор Художественного фонда СССР.
Как пишут Пиотровские, давление 3 июня было достаточно сильным, и уже тогда, видимо, после звонка заместителя Луппола, Вольтера, в пять вечера, был подписан акт о передаче «Благовещения» Антиквариату:
«Акт 60 СС (совершенно секретно – В.П.)
3-го Июня 1930 г., мы нижеподписавшиеся, директор Гос. Эрмитажа ОБОЛЕНСКИЙ Л. Л. и Председатель Правления Антиквариата ИЛЬИН Н. Н. составили настоящий акт в том, что первый сдал, а второй принял картину ЯНА ВАН-ЭЙКА "Благовещение" Г. Э., 412/3551, каталог № 443. Холст, переложена с дерева. 92,5х36,5. Справа у верхнего края картины два небольшие выпада.
Сдал Директор Гос. Эрмитажа (подпись) /Л. Оболенский/
Принял Пред. Правл. "Антиквариата" (подпись) /Н. Ильин/».
В тот же день картину вынесли из Эрмитажа. Она была продана американскому миллиардеру Меллону за 502 899 долларов США. Меллону тем же летом за 223 тысячи долларов ушла и работа Ван Дейка «Портрет Изабеллы Брандт».

                                  Ван Дейк. Портрет Изабеллы Брандт.


На заседания Правительственной комиссии по наблюдению за отбором и реализацией антикварных ценностей в июне 1929 года один из участников заявил: «Есть люди, коммунисты и марксисты, ко¬торые заражены таким понятием, что нам нужны Рембрандты и Рафаэли и что этого нельзя продавать. А мне гораздо дороже Госбанк и золотая валюта и черт с ним, с этим Рем¬брандтом. Нужно чтобы не было косности».
А Ильин, которому милей всего были бомбы, изрекал: «Вооружённые только одной наивностью, мы выходим на большую дорогу с Рембрандтами, Ван Эйками, Ватто и Гудонами».
После смерти Л. Л. Оболенского в сентябре 1930 года разграбление Эрмитажа продолжилось.

                                                                                                                              Вячеслав Панкратов.

0 коммент.:

Отправить комментарий

Related Posts with Thumbnails